Улицы Намимори===>
Савада боялся даже мельком представить, что же будет вечером, если уже начало дня было насыщенно такими разнообразными событиями, выбивающимися из обычного хаоса будней. Хотя его путь домой оказался вполне привычным "преодолением препятствий". Он опять чуть ли не поцеловался с асфальтом, но его спас столб, в который Тсуна удачно врезался, летя на крыльях любви к своему каменному возлюбленному, потом его облаяла какая-то очередная соседская собака, заставившая сердце парня чуть ли не выскочить из горла, а уже дома он чуть ли не растянулся во весь свой рост коротышки в прихожей.
В общем и целом будущий Вонгола добрался до спасительной кухни, где должна была валяться спасительная аптечка на какой-то там волшебной полочке, в весьма обычном состоянии и почти навеселе, ведь, к сожалению, звездочки и розовые слоники к тому моменту уже почти перестали выплясывать канкан перед глазами парня. Однако Тсунайоши оставил открытой калитку и входную дверь, потому что надеялся, что Гокудера все-таки не обидится на его внезапный побег с улицы и чуть позже подойдет.
Хоть был уже и день, но дом был непривычно пустой и тихий. Это было, конечно, не так страшно, как ночью, но мурашки устроили парад с маршем по спине и без этого вечно боявшегося Савады. И поэтому он очень осторожно ставил стул у кухонной стойки, над которой висели различные шкафчики. Тсуна даже оглянулся пару раз вокруг, а уже потом залез на своеобразную стремянку и потянул руки к белой коробочке с лекарствами, находящейся на верху шкафа с посудой. Правда, он успел уже пожалеть, что полез туда без какой-либо страховки в лице хоть кого-нибудь из близких. Подобный крестовый поход за пластырями и йодом мог оказаться весьма опасным, но слезать было уже страшно.

Тсунайоши даже не ожидал, что его взрывной друг придет так скоро, поэтому, когда тот зашел, произнося стандартное приветствие гостя, юноша чуть ли не навернулся со стула, поставив носок правой ноги слишком близко к краю. После такого трюка не то чтобы слезать со стула было страшно, жутко было и пытаться сдвинуться хоть на миллиметр в сторону. Хотя его сердце порядком успокоилось, когда на кухню зашел Гокудера, теперь в доме был хоть кто-то близкий, да и у самого Савады было больше шансов выйти из бытовой передряги живым.
Однако когда операция по спуску со стула трусливого парня началась, юноше показалось, что вся краска розовых слоников, которые до того танцевали перед глазами слишком сильно приложившегося головой Тсуны, резко перешла на его щеки. Чересчур жест был похож на... стандартную мангу сёдзе, где принц обязательно спасал принцессу от какого-нибудь зла. Тсунайоши еле подавил в себе нервный смех, представив Гокудеру прекрасным принцем, себя - принцессой, а стул как злого дракона. Должно быть, на него влияла слишком разношерстная компания, раз уж он начал ассоциировать происходящее с мангой, а тем более с сёдзе мангой...
- Спасибо, Гокудера-кун, - слегка запинаясь, поблагодарил парень подрывника, - ты меня прямо-таки спас! - Хотя говорить вслух то, что пришло Тсунайоши в голову минутой назад не стоило. Все-таки Хаято мог обидеться, ведь он наверняка не имел никаких дурных мыслей, когда подобным образом спускал будущего Вонголу, а тот сам виноват, что в его голове вертится такая белиберда.
Савада присел на свободный стул и от греха подальше решил не тревожить хранителя Урагана, который увлеченно рылся в аптечке. Парень даже не сомневался, что после такого рейда лекарства будут расфасованы по какой-то единой системе, понятной одному лишь Гокудере, и очень надеялся, что угадать закономерность кому-нибудь в будущем всё-таки удастся.
-Джудайме, надо обработать твою ссадину - вот, что я нашёл.
Юноша с минуту рассматривал лечебные препараты, находящиеся в руке его друга, и его лицо с каждой секундой бледнело всё больше при мысли о том, что будет, попробуй он сам обработать свои ссадины. Он поднял умоляющий взгляд на Гокудеру:
- Гокудера-кун, не мог бы ты... немного помочь с этим делом? - Хотя "немного" это ещё слабо сказано. Для безопасности подрывника, кухни и самого Савады лучше было бы, если сам Хаято обработал бы раны своего невезучего друга. Тсуне было стыдно за свою неуклюжесть, но ничего поделать с этим он не мог, похоже, это было врожденным качеством, а не приобретенным. Но Савада старался не отводить свой взгляд и честно, с толикой несчастья, смотреть на хранителя Урагана.

- Конечно, Джудайме, непременно! - после этих слов юноша окончательно успокоился. Хоть он и являлся неудачником, но это обычно не распространялось и не передавалось другим людям, поэтому Тсуна был уверен, что хотя бы здесь обойдется без проблем. Ну, или очень сильно верил. Всё-таки жизнь баловала парня весьма экстравагантными сюрпризами, которые иногда запоминались на всю жизнь.
Именно из-за своей веры Савада даже не дернулся, когда Гокудера положил ладонь на его щеку, ведь хранитель никогда не делал бесполезных вещей, а значит, этот жест был необходим. Тем более иногда и другие люди, залечивающие его порезы и ссадины на лице, тоже держали парня за подбородок или удерживали голову неподвижно какими-нибудь другими средствами. Ну а то, что эта сцена тоже напоминала очередное романтическое клише, уже было проблемой чисто самого парня и его не на шутку загулявшего не на ту сторону воображения.
Впрочем, воображение умолкло в то же мгновение, когда кусочек ваты, смоченный перекисью водорода, коснулся лба будущего Вонголы. Жжение было неприятным, хотя и хранитель Урагана старался все сделать мягче, это чувствовалось в осторожных и как можно более легких движениях свободной руки друга. Но, несмотря на более чем ласковую обработку ранок, Тсунайоши все же предпочел закрыть глаза, словно это могло помочь не замечать неприятных ощущений.
Правда, глаза Тсуне пришлось все-таки открыть, когда он почувствовал, как большой палец Хаято прошелся по его губам. Это уже было не похоже на что-то дружеское или заботливое дружеское. И парень склонился бы к случайности или галлюцинациям, если бы не взгляд подрывника, который смотрел с необычным, нетипичным для него выражением. Причем смотрел даже не на самого его юношу, не в его глаза, а куда-то ниже. Но будущий Вонгола даже не успел осмыслить ситуацию, как Гокудера наклонился ближе... и коснулся его губ своими губами? Савада не сразу осознал реальность происходящего, в его голове все извилины застопорились, словно заржавели, и не желали обрабатывать информацию. А в это время его все ещё друг уже успел провести языком по его губам.
Но если мысли отказывались послушно вертеться в голове, выдавая нужную информацию, то рецепторы продолжали свое нелегкое дело даже в такой непростой ситуации. Хотя проще от этого не становилось. Вместо идей в разуме, в животе порхали подлые и щекотные бабочки. Рука в каком-то отчаянном движении дернулась наверх, должно быть, отчаяние передалось ей от последних, ещё живых мыслей, но ладонь наткнулась на руку, которая все ещё держала лицо юноши, и застыла на ней, слегка сжимая её. Тсунайоши не знал, что делать, он потерялся. И его язык тоже пробежался по его собственным губам, а соответственно и по губам Хаято, но это уже был просто нервный и обычный жест неуверенности. Рука сжалась сильней произвольно, сама по себе.

Рука, зарывшаяся в волосы Тсуны, словно обжигала холодным расплавленным огнем, распространяя волны мурашек по позвоночнику и по всему телу от него. Даже будь у парня желание сопротивляться, он бы не смог из-за действия этого огня, конечности будто бы отнимались. Сейчас каждое прикосновение Гокудеры было невыносимо томительным, на него реагировала каждая нервная клетка в теле юноши. И ладонь, которая держала правую руку хранителя Урагана, скользнула вниз, к локтю, и задержалась там, словно стараясь зафиксировать то положение, в котором находились ребята.
Саваде ведь никогда не приходилось целоваться так, "по-взрослому", поэтому всевозможные здравые мысли и побуждения тонули и захлебывались в море чувств и удовольствия. Разум сейчас был похож на аквариум, наполненный разноцветной и мягкой водой, переливающейся всевозможными и невозможными цветами и не-цветами радуги. Это было что-то невообразимое. Это было тем, что было.
Юноша не смог сдержать судорожного вздоха, когда пальцы Хаято прошлись вниз по позвоночнику. Словно тот же холодный огонь, но уже наэлектризованный, пробежался вместе с ними. Непонятное, убивающее реальность чувство, окунающее в реку чувственной неги. И уже Тсуне захотелось тоже исследовать такие нежные губы друга. Это было... чертовски приятно. Тсунайоши даже хотел было другой, свободной, рукой коснутся лица Гокудеры, почувствовать не только кожу его рук. Ведь сейчас всё ощущалось совсем по-иному. Но подрывник успел отстраниться.
У будущего Вонголы появился шанс вдохнуть полной грудью, вдруг ставший таким благословенным, воздух. Взгляд серо-зеленых глаз манил в беспамятство счастья, и душа была готова уйти в это счастье с головой. И она уже почти было нырнула, особенно когда хранитель Урагана вновь склонился для продолжения ласки, но тут... у Савады забурчал желудок. Очень громко забурчал. Как будто парня голодом морили целый месяц. И пришел черед лица менять цвета радуги: Тсуна и бледнел, и краснел, и зеленел... Он даже постарался отстраниться от Хаято, понимая, что момент испорчен. Хотя, к этому времени он начинал осознавать, что это за момент, к чему он мог привести, и как это выглядело со стороны...
- Ик... - только и смог вымолвить Тсунайоши.